Среди всех попыток уловить дух города наиболее удачными обычно бывают самые субъективные. Серия фотографий Стаса Полнарёва «Москва. Eyesights» не создавалась как планомерная съемка городских видов. Она возникла как естественное и почти неизбежное следствие невозможности разделить взгляд фотографа и его камеры, став каждодневной параллелью московской жизни и путешествиям по Москве.
В избранных предметах изображения и в художественных свойствах появившихся фотографий отобразилось не просто индивидуальное восприятие города, а сама способность художника видеть в Москве только это и только так. В результате получился не столько портрет конкретного места, городских пейзажей и населяющих их жителей-персонажей, сколько портрет московских ощущений и отношения к городу — но не к мегаполису, а к свидетелю, соучастнику, оппоненту, другу.
В зыбком свете, разлагающим все формы до дрожащей зыби, почти тактильно ощутимой, намечается география воспоминаний и встреч. Размытость кадра лишь обостряет точность восприятия, заставляя почувствовать за ускользанием четких форм какую-то особую пристальность вглядывания художника, постепенно смывающую внешние оболочки, чтобы пробиться к внутренней сути вещей. Непрестанный визуальный поиск, зрительное «нащупывание» изображения внутри фотографии невольно ставит зрителя в положение чутко и замедленно передвигающегося человека с плохим зрением, чья интуиция и обостренные чувства позволяют обнаружить больше, чем самый проницательный взгляд, открывая путь к скрытым измерениям бытия, к более нюансированному восприятию действительности. От зрителя всегда требуется сделать мысленно следующий шаг, его аккуратно провоцируют к постоянному движению взгляда и эмоций, предлагая вживую ощутить и оценить различие понятий «смотреть» и «видеть».
Эмоциональная целостность серии, визуальная родственность пространств во всех фотографиях и замедленность течения времени в этих работах вызывают чувство почти классического единства времени, места и действия, воссоздавая из фрагментов нечто слитное и первоначальное. И все же, постоянно ускользая, переходя в следующий кадр, дух города никогда не дает уловить себя окончательно, позволить обозначить свои свойства с последней точностью. В фотографиях фиксируются не раз и навсегда завершившиеся события прошлого или бесплотные, несбыточные фантазии автора, а уловленное «возможное», которое, может быть, уже некогда свершилось некогда в действительности или совершается прямо сейчас на наших глазах. Поэтому путешествие происходит, скорее, по вероятному городу, чье существование балансирует на грани реальности, где каждое явление непредсказуемо и неповторимо.
Реальность жизни, попавшей в объектив и продолжающейся вне его, состязается с реальностью получившегося произведения, оспаривающего в свою очередь реальность фрагментов фотопленки, проникающей иногда в поле зрения. Но именно техническое «несовершенство» — сбой камеры или сознания — делают смутно различимый предмет изображения удивительно и убедительно достоверным, честным, незаретушированным.
Анастасия Докучаева
